Химическая кастрация признана в мире самым гуманным способом наказания для преступников, совершивших сексуальное преступление против ребенка. Какой она должна быть: добровольной или принудительной? Станет ли она освобождением от ответственности или превратится в пожизненный приговор? Эти вопросы обсудили участники круглого стола, авторы и сторонники нового законопроекта.
Екатерина Олейникова / «Здоровье инфо»
Официальная статистика по преступлениям на почве педофилии не потрясает воображение своим размахом, как, к примеру, статистика смертей в автомобильных катастрофах. Впрочем, только жестокий человек может рассуждать о том, что раз смертей меньше ста тысяч, то проблемы не существует. Ежегодно в стране совершается 120 тысяч случаев насилия над детьми. Около 7 тысяч из них – сексуальные домогательства. На сегодня в списке пропавших без вести – 12 тысяч детей. Большинство – малолетние. Все это только официальная статистика. Реальное же число по всей видимости гораздо выше. Не всякий ребенок сообщит о сексуальном насилии своим родителям. Часто проходят годы, а узнают родители о насилии порой случайно, если вообще узнают. Беспризорники вовсе не сообщают о таком в органы, хотя почти 100% из них подвергались насилию по определенным данным.
Законопроект об ужесточении карательных мер по отношению к педофилам был представлен на рассмотрение еще два года назад. 26 января 2010 года все фракции этот законопроект подписали. Дальнейшая судьба документа непонятна. По сей день вялотекущее обсуждение в правительстве и очередной законодательный долгострой. У справросса Антона Белякова на этот счет свое мнение: принятие закона, который поможет решить массу проблем родителям и детям, создаст большую головную боль существующему педофильскому лобби. Новый закон не выгоден его представителям, так как закроет доступ к подпольному бизнесу на детях. Вот почему, по мнению Белякова, закону не дают ход.
Кроме того, вместо более жестких мер в Думу представляется президентский законопроект с рядом уступок и смягчительных мер, как, например, замена принудительной кастрации на добровольную. Однако даже принудительная химическая кастрация не является ужесточением наказания. Это решение сугубо юридической проблемы, которая так или иначе стоит перед правоохранительными организациями, когда насильник, отсидев свое, выходит на свободу. Значительная часть сексуальных преступлений совершается неизлечимо больными людьми. Основной инстинкт размножения у них фокусируется не на взрослом человеке, а на ребенке, и живут они по принципу «изнасиловал – сел в тюрьму – вышел – изнасиловал – сел в тюрьму», так как по-другому не могут.
Каждое государство рано или поздно задается вопросом, что делать с насильником, если срок его пребывания в тюрьме завершается. Когда насильник выходит на свободу, его нельзя привлечь за то, что он еще не совершил. Но и доверять ему не представляется возможным. Вероятность повторного изнасилования в течение первого года после выхода из тюрьмы 97%. И на этот показатель никак не влияет система карательных мер в стране. К примеру, в Германии процент повторно совершаемых преступлений сексуального характера так же высок – 93%. Однако если человек проходит процедуру химической кастрации, то вероятность рецидива меньше 3%. Авторы законопроекта в России называют эту медицинскую процедуру настоящей панацеей и предлагают сделать ее наконец законодательной нормой в нашей стране.
Когда насильнику поставлен диагноз, по мысли авторов закона, у него два пути: либо пожизненное заключение (вот в чем ужесточение наказания), либо пожизненные инъекции, подавляющие выработку тестостерона и снижающие половое влечение (кстати, вопреки существующей у многих уверенности, препарат, подавляющий тестостерон, действует по-другому, и аннигилировать его действие виагрой нельзя). При выборе второго пути преступник отбывает срок, от 15 лет, и за полгода до освобождения ему начинают вводить препарат.
Эти инъекции насильнику делают до конца жизни, 3-4 раза в год. Каждая инъекция обойдется либо государству, либо страховой компании в 3-4 тысячи рублей в год на человека. При самых пессимистичных прогнозах это 32 млн рублей в год. Минздравсоцразвития выступает «против», ибо «дорого». Но не надо быть ни врачом, ни экономистом, чтобы рассчитать более выгодный вариант: держать насильника 15 лет в колонии с риском, что он снова изнасилует и убьет малолетнего, как только выйдет, или потратить на него 3 тысячи в год, чтобы он был безопасен.
Процент судебных ошибок в стране довольно высок, это 8-10%, и по подозрению в педофилии могут ошибочно попасть в колонию многие, в первую очередь те, кто работает с детьми. В случае если человек оправдан, введение препарата прекращается, и выработка тестостерона возобновляется.
Химическая кастрация – эффективная мера, но далеко не единственная. Должны быть сайты, где есть лица и описания, соседи должны знать, что живут рядом с педофилом. Если педофил приближается к детским учреждениям, правоохранительные органы должны иметь право его задержать при малейшем подозрении. Во многих странах у каждого отсидевшего педофила есть наручник, который отслеживает его передвижение по городу и районам.
Если не принимать решений, откладывать законопроекты и тянуть с чтениями, никто не знает, что случится завтра. У государства огромное количество задач, как крупных по цифрам, так и трагических по содержанию, и вряд ли можно с легкостью расставлять приоритеты, если речь идет о собственном ребенке, собственной работе или собственном жилье. Вряд ли кто-то до трагедии на «Булгарии» одобрил бы внезапное решение правительства заняться модернизацией речного флота. Однако если бы это сделали вовремя, возможно, этой катастрофы, забравшей столько детских жизней, не случилось бы.
